О новой книге Елки Няголовой «Шесть граммов»
Каждая поэтическая книга – это психограмма внутреннего состояния автора. Она похожа на серию фотографий, запечатлевших его мгновенное восприятие мира и его отражение на разных планах – личном, социальном, универсальном. Настоящий поэт никогда не остаётся безразличным к боли и страданиям, ко всему, что сотрясает наш мир.
Говорят, что душа весит шесть граммов. Может быть. Но то, что же на самом деле представляет собой душа, является предметом, давно занимающим поэтов. Ответ на этот вопрос также ищет Елка Няголова в своей новой книге «Шесть граммов». Она не даёт удобных и приукрашенных ответов, но задаёт вопросы. Экзистенциальные и философские. Просто изречённые, но провокативные.
Книга сразу заявляет о том, что принадлежит к высокой поэзии – с её элегантным стихом, с её категоричной человеческой и поэтической позицией, с лиричным изложением – со всем тем, что сегодня тает в агрессивной, навязчивой «постмодернистской» поэзии. Стихи Елки Няголовой нежны, интимны, но вместе с тем знобяще глубоки, они не читаются «на одном дыхании» или просто для удовольствия. Это шаги по крутой лестнице, по которой вы медленно, но непрерывно поднимаетесь, временами оглядываясь назад, но стоит быть осторожным, чтобы не попасть в бездну печали, в темноту, которая нас окружает. Вы поднимаетесь к другому, горнему миру, всё ещё тяжело дыша, но продолжаете свой путь, потому что есть экстраординарный человек, возможно, ангел с ранеными крыльями, который берёт вас за руку и ведёт к Свету – это Поэт. Тот, у кого есть призвание создавать новые миры. Однако лишь немногие имеют привилегию познать Путь. Это также отмечено в новой книге Елки Няголовой «Шесть граммов». В книге-путеводителе по душе, по пути, проложенному через весь поэтический сборник.
Многие из работ, представленных в этом, как всегда, изящном и минималистично оформленном издании, были опубликованы ранее в средствах массовой информации и в социальных сетях. Но собранные воедино, они композиционно целостны и звучат, как единый поэтический текст, имеющий чётко определённое послание, предназначенное для взыскательной и ищущей глубокого смысла аудитории. «Шесть граммов» – это книга, которая противостоит нашему повседневному мышлению и восприятию, которая хранит наше прошлое (как семейную память и личный опыт) от краха тех ценностей, которые на протяжении веков помогали нам выстоять и выжить как нации. Это книга не только о душе индивидуума, но и о душе Болгарии:
Эту крошку в ладони – Болгарию –
и в кармане легко потеряешь.
Что за доля – бродить по вокзалам нам,
за ошибкой ошибку считая?
(«Анестезия для полночной боли»)
Или:
После шумного вздоха – и эхо, и потрясения.
Увидели сразу то, что сердцу милее всего! –
Дыхание наше и память в углу глуховатого Времени.
Разбросаны буквы – от камня нам всё же не так тяжело.
(«Осеннее прощание»)
Структурно сборник стихов сформирован в четырёх частях, которые постепенно перетекают друг в друга: «Всё моё – не моё…», «Крохи белого хлеба», «Отпечатки губ», «И я с Катоном!» Эти четыре сезона жизни отражены не только как исследование их значения и смысла, но и как ответственности – личной и общечеловеческой. Это боль за судьбы Человека и Человечества.
Многие стихотворения в этих четырёх циклах дополняют друг друга, создавая последовательный поток эмоций и философских категорий. Объединяющее начало отмечено в самом названии книги – это Душа. И эти столь ничтожные шесть граммов, чисто материальные, равновесны человеческой жизни. Темы переплетаются от цикла к циклу и соединяются с различными уровнями отражения и личного мировоззрения, которые в конечном итоге объединяются в общую болгарскую космогонию, переданную в стихах. Вот христоботевские «Земля и небо» и интимный, исповедальный «тихий двор с вишнями белого цвета …» Дебелянова.
Моя хрупкая Родина – на Пути отдыхающий Ангел,
а спелые гроздья с обеих сторон – воронам злым оставлены.
Но в этой безумной притче как-то странно и горько,
когда хлеб уже на столе – пригласим ли к трапезе Господа?
Он вряд ли сойдёт, мы раны его умножали…
И в хлебе, замешанном нами, ненависть служит дрожжами.
И, наверно, потом мы надолго его отложили.
На библейской странице о чём-то другом твердили…
(«Библейская страница»)
Мир ощутимо воспринимается как пространственное описание: «верх – низ», «высший – низший»:
И слышно, как под снежной простынёй
все крошки-зёрнышки в тепле разнежились,
и слышим, как вздыхают над землёй,
средь пустоты стволы обледенелые.
(«Фотографии на снегу»)
Эти темы переплетаются с философскими и моральными категориями: «человеческое – божественное», «индивидуальное – социальное», «прошлое – будущее». Здесь Время – это не только линейная категория, представленная в серии событий, а «пречистая слеза, выпавшая из кармана моей души…» («Стеклянный шар»). Это амальгама памяти – личной и национальной, движения души – её ран и надежд, её полетов и падений («Окрашенные фото», «Высокие», «Несезонные», «Письмо от Хвара»).
Стихотворения создают образ Ангела со сломанными, осквернёнными крыльями. Но проекция образа Поэта, который берёт на себя миссию на земле, – приподнять нас над обыденностью, предоставить возможность вглядеться в мир с высоты отцовских плеч («Высшее»), с балканских вершин в глубины корней, в глаза наших детей и внуков, неподвластных времени и страсти. Именно они ведут нас вверх – к небу и надежде. Именно в этом лежит точка пересечения прошлого, разочарования, боли, но и будущего, надежды и радости. Это центральная тема книги – душа как недостающее звено в цепочке самосознания:
Душа. Только особая, странная…
И ноги больны её, и губы покрыты шрамами –
так долго хранила тайну, так долго терпела раны.
И только глаза… В них – небо,
без позы, без суеты окаянной.
(«Поздний»)
В этой поэтической книге любовь предстаёт не только как функция души, как личный опыт, но и как состояние духа, которое никто не может отнять («Там», «Эверест», «Руководство для влюблённых», «Река»). Однако, прежде всего, это божественное начало в человеке и боль от его забвения («Рай»).
Человек научился ныне преодолевать печаль – слишком большую роскошь в нашем прагматичном и всё менее эмоциональном мире. Он даже разучился плакать. В сущности, это есть неспособность быть самим собой в своей первоначальной целостности. Любовь как подарок свыше сводится к личному опыту, который инкапсулирует человека. Так постепенно и у болгар искореняется рефлекс сочувствия и участия в общественной жизни, а он был в нашем ближайшем прошлом. Времена меняются и вместе с ними – нравы. Книга постоянно напоминает об утраченных и всё более истощающихся корнях нашего национального самосознания, о его рассеянии, словно семян одуванчиков по загранице. Как реквием по Болгарии звучат время от времени стихи в этой книге. Как поэтический рассказ о дереве без корней, о котором когда-то говорил Хайтов, и которое ныне приобретает новые измерения.
Мы не можем не заметить присутствия Ангела. Этот образ часто встречался в предыдущих поэтических сборниках Елки Няголовой. В книге «Шесть граммов» он объединяет её творческие поиски, которые в каждой из предыдущих книг претерпевали философское и поэтическое развитие (Via Pontica). Ангел и ангельское придают этим стихам сакральное и, в то же время, человеческое звучание («В ночь на пятницу»). Белизна ангельских крыльев (раненых и заново пришитых) сталкивается с грязью прозаической реальности – завистью, нападками, человеческим страданием («Руководство по полётам», «В небесном граде», «Сюрреалистично», «Тени» и др.). И, наконец, когда перелистываем последнюю страницу, остаётся ощущение слияния небесного и земного, человека и Бога («Ночь Персеидов»), между которыми белый ангел является посредником. Это метафора сущности и призвания поэта. Поэт – Ангел, который разносит послания между мирами. Между «Высшим и низшим», между «Добром и злом», между «Здесь и сейчас». Поскольку его Душа обитает среди миров, она не принадлежит этому миру. Несмотря на устремление к совершенству, Душа ещё не достигла его и, таким образом, её место находится между Высшей и низшей землями («Песня», «Календарь», «Отказ от Короны»):
Земля – в отчаянии.
И рушится небо.
Только тени вверху,
а внизу лишь могилы
стремительных птиц
и людей унылых.
(«Без любви»)
Книга Елки Няголовой «Шесть граммов» – это шифрограмма её послания. В нём каждый может найти своё отображение – чёрно-белое или цветное. Вовсе не безликое. Поскольку это слово о нашей душе. Каким бы тяжким оно ни было.
На семантическом уровне мы находим множество связей, ткущих холст этой книги. Они вновь связаны с её философской концепцией. Именно это единство выражения и намерений делает «Шесть граммов» единственной и уникальной, словно исповедь. В дополнение к ранее упомянутым темам, постоянно ощущается осознанная и выстраданная боль за человека и человечество («Вавилон»), за заброшенные и всё ещё прекрасные болгарские сёла и города, за наших детей, которые уезжают из них и вряд ли когда-нибудь вернутся, о разрываемых семейных узах и утраченной памяти:
Развеялись все одуванчики.
Далеко разлетелось болгарское семя.
И нашей веры запас утрачен,
уж Ною ни дать, ни взять ничего не сумеем,
а припасённые зёрна полны заразы…
Но внуки наши поют воеводе* в праздник!
(«Анастезия для полночной боли»)
Но за болью преданной дружбы, прошлой любви, за чувством пересечения одного незримого, но неизбежного предела, за которым память по-прежнему воспринимается как тревожное настоящее, обитает душа Поэта. Эта эфирная субстанция падает отвесно, подобно дождю, на иссохшую от жажды землю, на разных людей, нуждающихся в экзальтации. Им нужно подняться над заботой о хлебе и замесить тесто в надежде на завтра, потому что без этого у нас его не будет. Без Слова. И без этих шести граммов, которые пронзают нас, словно вечный зов, подобно нашему «Я» перед Богом и перед самой человеческой природой.
И, наконец, каноническое толкование и анализ поэтической книги я бы завершила фрагментом из программного стихотворения «Шесть граммов», которым начинается этот впечатляющий поэтический сборник:
Пять-шесть граммов весит душа – в ней горы надежд,
в ней вершины любви и пропасти ненависти…
Серебром отливая, стонет струна среди сонма невежд,
под дождями с тревожного неба, во вселенской безбрежности.
Я не знаю, уцелеет ли в мире, готовом рухнуть, хватит ли времени
до того, как барабан небесный застучит по темени.
Так устала душа. И серебряных струн звон печальный слышнее.
Пять-шесть граммов всего – даже головка спички её тяжелее.
Ожидает прощения грешного мира, от слёз рукава выжимает…
(«Шесть граммов»)
После этих слов едва ли можно что-то ещё сказать. Пусть каждый испытает исповедь Души, излитой в стихах. И верю, что никто не останется равнодушным.
*Поют патриотические песни.
Перевод с болгарского: Татьяна Житкова